Испытание храбрости. первая половина

Издание дополненное и расширенное втрое

бла-бла-блаЗачем ворошить старое, когда можно наворотить новое? Но нет, добралась всё же до приведения в порядок покалеченного фандомными битвами фикла. Вроде того миди, который написался и вычитался за сутки, когда выяснилось, что закрывать лвл нечем.
Первым из лазарета выписан фик «Испытание храбрости», который ранее существовал в виде завязки и конспекта. Теперь он стал втрое толще и у него появилась ещё одна иллюстрация.
Я подумывала поставить в шапке «крэк», но ёлки-палки – в Ньюпури ребятка ездочились по горам на трёхколёсных велосипедиках и тренировались с орлами. Окнорм у нас канон.
Огромное спасибо Геру, чей арт, собственно говоря, и спровоцировал полёт моей фантазии. И за альфаридерство, предоставление жилетки на порыдать и вторую иллюстрацию – тоже большущее спасибо.
Земной поклон Аямэ, которой пришлось редактировать первую версию фика в режиме: «Вот миди и у нас сегодня выкладка!».
Кстати, Аямэ, с днём Рождения!)))
Следующим пунктом я валюсь в пыль и начинаю нацеловывать коленку Катрионе, которая провернула вычитку полного объёма фика и до последнего боролась с тире-филией и местоимениями (хотя тут уж я упёрлась рогом и не дала окончательно выпилить из текста всех блондинов и капитанов)))
Пламенное спасибо и вся моя любовь полагается Tomoe-chan, помогавшей словом, делом и крысятами. А между делом, накидавшей идей ещё на два фика. Но это уже совсем другая история.

Название: Испытание храбрости
Фандом: The Prince of Tennis
Автор: Noa Streight
Беты: Аямэ в 2013-м, Катриона в 2015-м
Размер: миди, 15 135 слов
Пейринг/Персонажи: тренер Сайто, Шинджи Ибу, Они Джуджиро, Токугава Казуя, Мукахи Гакуто, Атобэ Кейго, Санада Геньичиро, Ойши Шуичиро, Кикумару Эйджи, Нио Масахару, Эчизен Рёга, Янаги Ренджи, Инуи Садахару,Кирихара Акая, Кайдо Каору, Эчизен Рема, теннисисты лагеря U-17
Категория: слэш
Жанр: юмор, приключения
Рейтинг: PG-13
Примечание 1: волшебный лес, волшебный теннис, волшебные парни, волшебные звери – все волшебные))))
Примечание 2: Написано на WTF Combat 2013 для команды WTF Prince of Tennis
Краткое содержание: Лагерь «U-17». Тренеры предложили теннисистам испытать храбрость в небольшом приключении — поиске заброшенного храма в лесу.


Вечером, когда полумёртвые от усталости теннисисты слонялись по общим залам, откладывая момент залегания в постель, в жилом блоке объявился Сайто — тренер, отвечающий за психологическую подготовку спортсменов. Все сразу поняли, что рано расслабились: у некоторых парных игроков до сих пор отношения не склеились после предыдущей ментальной ломки его авторства.
— Здравствуйте, ребята, — предвкушая забаву, тренер улыбнулся так «ласково», что даже у Китэ холодок вдоль хребта скользнул.
— Как вы знаете, непременным атрибутом жизни в тренировочном лагере является испытание храбрости.
Атобэ закатил глаза: кому испытание храбрости, а кому — просто нервов. Утончённое издевательство кустарно загримированных школьников над царственным чувством прекрасного. Ночёвка в лесу, комары — и куча неприятностей от экстравагантных и непредсказуемых сокомандников в комплекте. В прошлый раз даже под чутким руководством Атобэ эта затея не закончилась ничем хорошим.
Пребывая в глубочайшей печали и задумчивости, капитан команды Хётей прослушал обязательную в таких случаях легенду о заброшенном храме, разлученных влюблённых, принявших ужасную смерть, пропадающих в лесу людях и прочем мистическом бреде в стиле детских страшилок. Встряхнулся Атобэ как раз к жеребьёвке.
— К сожалению, мы не можем отпустить на поиски приключений сразу всех. Это рискованно и нерационально. Поэтому половина из вас останется дежурить по лагерю и драить жилой комплекс. Это все те, кому достанется белая полоска. Обладатели цветной — ищут напарника с такой же полоской и завтра отправятся на поиски заброшенного храма.
— А что нам за это будет? — поинтересовался Мизуки, вытянувший из стакана полоску с лимонно-жёлтым кончиком.
— Награда, да! Чуть не забыл, — тренер в одиночестве посмеялся над собственной забывчивостью. — Первая пара, достигшая храма, получает возможность перейти на любой выбранный корт в нашей системе. Вторая пара — поднимается на один корт вверх. Представители третьей — получают возможность вне очереди бросить вызов кому угодно в лагере.
Тренер одобрительно улыбнулся, наблюдая, как загорелись азартом глаза школьников. Предыдущие испытания их ничуть не остудили. Таким и целого мира мало.
— Все опоздавшие передвигаются на два корта вниз. А те, кто до утра вообще храм не найдут — возвращаются на 16-й корт.
Теннисисты помрачнели: возвращение на нижний ярус пирамиды казалось позорным. Но в то же время было понятно, что они не засиделись бы там. Если подумать, то наказание не выглядело хоть сколько-нибудь устрашающим.
«В чём подвох?» — озадачились одни.
«Ладно, упрёмся — разберёмся» — решили другие.
Жеребьёвка пошла своим чередом.
Ягю досталась полоска в красный горошек, а Нио — полностью белая.
— Чёрт, все швабры — мои, — уныло прокомментировал трикстер свой жребий.
Обоим представителям Золотой пары достались бумажки с зелёными медведями. Эйджи восторженно взвизгнул и повис у напарника на шее, а то в этом лагере все так и норовят их разлучить!
— Это явный мухлёж! — возмутился Мукахи, которому досталась белая бумажка.
— Это судьба! — возразил Эйджи.
— А теперь, когда все сделали выбор, воспользуйтесь клейким сегментом бумажки, чтобы закрепить её на запястье на манер браслета. Найдите своих напарников и зарегистрируйтесь у нашего куратора. Любая попытка жульничества будет пресечена и сурово наказана.
Тренер погрозил пальцем Мизуки, который потихоньку пытался внести коррективы в программу испытания с помощью маркера, и энтузиастов из команды Хига, которые стремились на скорую руку изобразить чего-нибудь на браслете капитана, дабы он избежал участи уборщика.
Юкимуре тоже досталась белая полоска, а вот Санаде — цветная. Впору задуматься о том, как часто судьба разводит их по разные стороны баррикад.
— Утеря браслета до конца испытания приравнивается к проигрышу, — добавил тренер. — А теперь те, кто вытянул «белый билет», отправляются со мной.

***

— Как вы уже вероятно догадались, вам предстоит вовсе не лагерь отмывать, а организовать культурный досуг ваших товарищей на пути к заброшенному храму. К вам присоединится так же «штрафников» с других кортов.
Так к отряду пугающих добавились Они Джуджиро, Токугава Казуя, Ирие Каната и Эчизен Рёга.
Нио присвистнул:
«Я ещё понимаю – Они. Его в лес можно и без грима выпустить с одним фонариком — и обмороки обеспечены. Ирие… Моральный садист, наверное, сам на отработку напросился. Эчизен-с-апельсином, я уверен, единственный из всех реально нарвался на штраф. Но Токугава? Как-то он в нашу милую компанию не вписывается».
— Рёма должен быть только в нашей команде, — с порога заявил Рёга. Все посмотрели на старшего из братьев с подозрением, мол, что ещё за родственный фаворитизм.
— Аргументируй.
— Так ведь пугать его дохлый номер. По опыту говорю. Ну, представьте: выскакиваете вы из-за угла в «окровавленных» одеждах – грим, подсветка инфернальная, все дела, вдохновенно завываете, а он стоит и смотрит. Вот с таким лицом, — Рёга адресовал слушателям взгляд, исполненный заинтересованности в той же степени, как во время мытья посуды или повторения пройденного материала по учебнику. — Смотрит он, смотрит и...
— И что?
— И то. Пара секунд – и начинаешь отчётливо ощущать себя дебилом в изгвазданных краской простынях, с паутиной в волосах и фонариком. Любимый газон тренера вытоптан, ночь потеряна, а эффекта от эскапады ноль. — Рёга поморщился как от зубной боли. — В общем, поверьте, пусть лучше Рёма пугает. Может, хоть в этом у него неожиданный талант откроется, помимо тенниса.
Токугава полагал, что Рёга тот ещё дебил вне зависимости от костюма и фонарика, но если уж младший Эчизен способен это до него донести одним взглядом... Нет, самому Токугаве в подобную ситуацию попадать не хотелось.
Очевидно, остальные рассудили так же.
— Как поступим? — деловито уточнил Инуи. — Жеребьёвку нельзя переиграть.
— Неудачники стартуют попарно, когда толпа поредеет — выкрадем пацана на старте и присоединим к нашей команде. Небось ещё порадуется. А его напарнику — дополнительный удар по психике.
Нио гаденько захихикал, изнывая от нетерпения. Теперь он непрестанно благодарил судьбу за свой жребий: довести Ягю до заикания и полюбоваться на его перекошенное от страха лицо и дрожащие коленки — что может быть лучше?
«Ладно, есть ещё варианты... Но я скорее от мраморной статуи дождусь взаимности, чем от этого парня», — подумал трикстер и щедро поделился с товарищами своими идеями по проведению леденящего душу испытания.
Опомнился лишь, когда заметил, что остальные потихоньку отдалились от него, как от опасного животного. Бешеного! Они стал глядеть с уважением, Рёга начал посмеиваться в кулачок, а взгляд Токугавы обдавал глубочайшим презрением.
— Ужасающее дурновкусие, — с милой улыбкой подвёл итог Ирие. — Но должно получиться забавно. Завтра после утренней тренировки передохнём и приступим к подготовке. От матчей нас освободили.

***

Атобэ не стал включать фонарик — повсюду и так суматошно метались лучи света, выхватывая из темноты фигуры близких к панике теннисистов. Кейго решил не уподобляться взбудораженному плебсу и не выдавать своего местоположения бесполезной, в общем-то, иллюминацией. Ветви деревьев и нагромождения бурелома, благодаря подсветке, отбрасывали вокруг футуристические тени, что было страшновато само по себе, а ведь скоро теннисистов ещё и начнут целенаправленно испытывать на прочность.
Идея воспользоваться «инсайтом» не в условиях корта, но в условиях леса показалась Атобэ весьма заманчивой.
Он привалился к стволу ближайшего дерева и погрузился в медитативное созерцание, подстраивая свои чувства к окружающей действительности. Лес жил и дышал как единый многокомпонентный организм. Шебутные теннисисты в нём ощущались возмущением, подобно камешкам, брошенным в спокойное озеро. Атобэ с усилием подтолкнул своё восприятие ещё дальше, куда-то на границу между просветлением и сумасшествием.
И ощущения заставили его затрепетать — никакой поэзией не описать открывшееся ему.
Верный Кабаджи тронул Атобэ за плечо, не дождался реакции и легонько потряс, вынуждая вернуться к реальности.
Кейго вздохнул. Он чувствовал себя совершенно выжатым, но результат того стоил.
— Кабаджи, держи ракетку наготове. Испытание гораздо каверзнее, чем нам его расписывал тренер.
— Угусь.
Атобэ припомнил первое и последние испытание храбрости, через которое прошла его команда год назад. Сейчас-то всё обещает быть иным, но тогда...
Хиёши с застывшим лицом миновал все «ужасы Чёрного Леса», добрался до заброшенного храма, где злобно выругался при виде картины запустения и небрежения — и остался наводить порядок. Не успевших сбежать умертвий Хиёши отловил, пожурил и заставил чистить храмовый колодец.
Шишидо испугался. Действительно испугался. Очень. Но его испуга хватило ровно на полчаса. А после этого он поломал декорации и, в целях самозащиты, одному из умертвий подбил глаз, а другому — вывихнул челюсть. А пока носился по лесу ещё и акустическую систему случайно из строя вывел.
Оотори тоже испугался, но когда в своих блужданиях по «гиблым местам» наткнулся на привидение, запутавшееся в тросах — сострадание возобладало над ужасом. И он помог «привидению» выпутаться. А потом до утра просидел в компании «умертвий», слушая незатейливые жизненные истории, рассматривая семейные фотографии и выражая живейшее участие в делах рабочих сцены, нанятых семейством Атобэ для оформления этого испытания.
Самого Атобэ до середины леса пугать не решались. Более того, куда бы он ни сворачивал — с пути оказывались аккуратно убраны все мешающие ветки, муравейники, и даже срезана паутина. Молодой наследник финансовой империи в девственных лесах бывал, мягко говоря, нечасто а потому не сразу понял в чём дело. Но усыпанная лепестками роз тропинка с романтичной подсветкой вызвала подозрения даже у него. Кейго достал телефон, позвонил куда следует и несколько минут вдохновенно возмущался.
После этого, наконец, появились умертвия и всё полагающееся. Но что-то у них не заладилось с самого начала. То ли величием Атобэ людей придавило, то ли чаевыми в размере недельной зарплаты... А хорошенькая «утопленница» сама до истерики испугалась молчаливого Кабаджи, вдруг бесшумно возникшего за спиной своего капитана.
Атобэ решил, что так дело не пойдёт и задумался над исправлением ситуации... И тут, то ли в качестве жеста отчаяния, то ли из личной мести — один из рабочих, притаившийся в ветвях дерева, вывернул Кейго на голову банку с тараканами.
Живыми. Отборными. Мадагаскарскими. В ладонь длиной.
Вот тогда Атобе заорал.
Из ближайших кустов тут же выпрыгнул отряд личной охраны и все актеры в мгновение ока были скручены и взяты на прицел. Прибежавший на крик Таки смеялся чуть ли не до слёз, увидев, с какой гвардией Атобэ отправился испытывать свою храбрость. Причём смеялся он один, а неловкость ощутили все присутствующие.
Атобэ считал себя выше каких-либо оправданий, а потому не стал объяснять, что о тяжеловооружённом присмотре понятия не имел.
«А ведь мог бы догадаться!» – теперь ему предстояло позаботиться об этом пятне на своей репутации.
Мукахи и Ошитари сразу после старта куда-то спрятались так, что команда пугающих их так до утра и не отыскала. К обеду парни вернулись сами — помятые, но довольные и ничуть не испуганные.
— Синяки на бёдрах, хм? — Атобэ всем видом выразил намёк и осуждение.
— Так от страха же, — наглец Мукахи выдержал тяжёлый взгляд, ничуть не смутившись.
«И что мне с ними делать, а?» — сложно было не признать, что затея оказалась провальной, несмотря на поистине голливудский размах.
Атобэ с усилием выдернул себя из воспоминаний и сосредоточился. В лагере «U-17» мажордом и горничные для отдельно взятых нуворишей не предусматривались. И разнообразные неприятности от поиска заброшенного храма Атобэ предстояло испытать на себе в полном объёме — как и всем остальным.

***

Ягю вздохнул спокойнее, вслушиваясь в отдаляющиеся голоса. Теннисисты разбежались в поисках храма кто куда. Напарник тоже исчез: испугавшись неизвестно чего Камио Акира развил такую скорость, что Ягю даже не пытался за ним угнаться.
Вдали то и дело мелькали огненные сполохи, слышались дикие крики, но до сих пор весь этот балаган не касался Ягю. И он надеялся добраться до храма тихо, так и оставшись никем не замеченным. Фонарик он предусмотрительно выключил и был вынужден продвигаться очень медленно, стараясь поменьше запинаться о корни деревьев, аккуратно обходя кусты, ямы и пеньки. Внешняя настороженность не мешала плавному течению мыслей: Ягю анализировал и раскладывал по полочкам полученные в лагере впечатления и опыт. Впечатлений более чем хватало. С опытом дело обстояло не так радужно.
А ещё мысли каждый раз взрывались фейерверком, если в них вдруг возникал Нио. Думать о Нио было легко – уж очень его много в жизни Ягю в последнее время:
«Хорошо, что он остался в лагере – хоть отдохну от него немного».
В рамках самосовершенствования после Национального чемпионата, Нио снедали две основные идеи: первая заключалась в том, чтобы научиться идеально копировать «монстров тенниса», вроде Юкимуры, Атобэ и Тезуки, а вторая – добиться «синхро» с Ягю.
– Жизнь слишком коротка, чтобы делать всё последовательно, – решил Нио и принялся делать всё одновременно. Он возжелал не расставаться с напарником ни на мгновение и даже обаял родителей Хироши, чтобы те пошли ему навстречу.
Жизнь никогда не казалась Ягю скучной и унылой, но после знакомства с Нио она стала настолько живописной, что хоть прячься в монастырь. Нио копировал Санаду и пытался синхронизироваться с Ягю. Копировал Маруи, напрашивался на ночёвку и, опять же, мешал готовить уроки – потому что «синхро», конечно, важнее учёбы. Модус Юкимуры сменялся модусом Китэ, который внезапно перетекал в модус Атобэ. И все «эти люди» хотели с ним синхронизироваться. Ягю казалось, он живёт в цыганском таборе. А зрелище Тезуки, складывающего губки трубочкой и изрекающего что-то вроде «Пури-пури» – едва не сломало хрупкую психику подростка.
В лагере «U-17» к этому добавилось близкое соседство с оригиналами. Нио был счастлив и совершенствовал свои приёмы не по дням, а по часам. А Ягю просто старался не сойти с ума.
В общем, хотя от ночного леса веяло потусторонней жутью – Ягю всё равно радовался темноте, тишине и такой желанной передышке. По мере продвижения на фоне чёрных стволов деревьев стало попадаться что-то белёсое. Пока оно непосредственно не касалось Ягю, он не присматривался – всё-таки не турист, чтобы каждой поганкой по полчаса любоваться.
Белёсого вокруг становилось всё больше и больше. Неожиданно влипнув лицом в едва заметное нечто, Ягю понял: вокруг паутина. Нереально много чёртовой паутины.
«Это ж какие должны быть пауки, чтоб столько напрясть?! Размером с кошку что ли? Не бывает таких пауков!» – поспешил уверить себя Ягю, начиная потихоньку паниковать.
Счистив паутину с лица, он задумчиво растёр её между пальцами. Волокно напоминало скорее вату, но ею не являлось.
«Имитация паутины? Декорация? – но волокно липло и клеилось, словно настоящая паутина. – Для декорации взяли бы пару катушек обычных ниток, разве нет?»
Ягю подобрал подходящую палку, включил фонарик и возобновил продвижение, сбивая паутину перед собой и высматривая пауков. Если ему попадётся резиновая игрушка на верёвочке – это сразу разрешит все сомнения. А если действительно живой паук-мутант, то Ягю планировал визжать и гвоздить его палкой. Точнее, не визжать, конечно, а издавать что-то вроде боевого клича. Ну, или как получится.

***

— В этих лесах волки водятся. И даже, говорят, кабаны, — Ойши не пытался скрыть тревогу в голосе. Потусторонние опасности волновали его гораздо меньше проблем реальных. Помимо животных, с которыми не стоит сталкиваться, в чаще наверняка полно насекомых вредителей: комары — переносчики заразы, клещи и прочие.
Ойши ещё раз, на всякий случай, побрызгал себя и Эйджи предусмотрительно захваченным репеллентом.
— Это от комаров или от волков? — ехидно уточнил Эчизен.
— Наверное, от нас, — сказал Ибу Шинджи, ни к кому конкретно не обращаясь. — Мне, например, уже хочется убежать куда подальше.
— Так беги. Не сомневайся, скучать не будем! — встрял Кикумару запальчиво. Беспрерывный монолог Шинджи достал его ещё на старте. К тому же, Эйджи до сих пор не простил ему травму Эчизена на районных соревнованиях.
— Думается мне, всё дело в комплексах и болезненной жажде внимания. С людьми это часто случается, особенно ярко проявляясь в подростковом возрасте, — поставил «диагноз» Шинджи и следующие полчаса пространно рассуждал о том, как Кикумару следует заботиться о своём рассудке.
Эйджи скрипел зубами, стараясь не высказать ничего, что бы подкинуло дров в неугасимое пламя красноречия, и чувствовал, что действительно потихоньку начинает съезжать с катушек. От злости.
— Может, вы другой дорогой храм поищете? — наконец, предложил он, давно мечтая остаться с Ойши наедине.
Эйджи и сам был не дурак поговорить, а тут такая конкуренция.
— Я – с вами, — твёрдо возразил Эчизен, которому совершенно не улыбалось остаться с Шинджи один на один.
«Или лучше вообще сам пойду», — цепким взглядом мальчик обшаривал местность, прикидывая, как бы получше отколоться от компании.
— Смотрите, это похоже на следы когтей! — Ойши привлёк общее внимание к изрытой земле и содранной с дерева коре. — Всё-таки здесь очень опасно. Нам следует держаться вместе. Как я уже говорил, волки...
— Зачем бы волкам понадобилось сдирать кору? — возразил Эчизен.
«При этом закапав краской ближайший куст», — начиная догадываться о том, что происходит, мальчик ощутил утроенную потребность отделиться от старших, которые привлекали к себе слишком много внимания громкими возгласами и непрекращающимся бубнежом.
— Может, они подрались, — Ойши продолжал осматривать следы, силясь вынести из этого какую-нибудь полезную информацию.
Кикумару рыскал по кустам, надеясь отыскать волка или хотя бы волчонка. В аниме они такие милые, красивые и благородные...
«Вот бы найти! Ойши подарю», — думал Эйджи, но к его величайшему разочарованию в каждом кусте по волку не сидело. Даже в том, который как-то подозрительно шевелился. Кикумару проверил — никого там не оказалось. Только сломанные ветки.
— Ну, что — поняли что-нибудь? – поинтересовался Эйджи, вернувшись к следам. Ойши помотал головой и тяжело вздохнул, остро переживая свою несостоятельность как следопыта.
Шинджи тихонько делился с окружающим пространством своими мыслями об ориентировании в лесу и городских жителях, многовато о себе возомнивших.
Кикумару подумал, что до утра этого не выдержит и поискал взглядом на что бы отвлечься, дабы не начать убивать прямо сейчас:
— Эй, а где Эчизен? Малыш?! Малыыыыы-ы-ыш!!!
— Волки съели, пока мы отвернулись? — невинно предположил Шинджи.
— Нету здесь никаких волков! — воскликнул Эйджи.
«Есть», — возразили волки в отдалении при помощи воя и тявканья.
— Они далеко. А Эчизен только что был здесь. Надо его найти! – Ойши бессистемно забегал, заглядывая под каждый куст и, на всякий случай, под большие лопухи.

***

Вот уж о чём Кайдо и не мечталось, так это оказаться посреди ночного леса в компании с психом из команды Риккай.
«А Инуи сейчас, наверное, каждое вымытое окно корпуса инспектирует на предмет пропущенных пятнышек... Занятие не из приятных, но там, по крайней мере, тепло, светло, все свои и...»
— Ты слышал ЭТО? — громким шёпотом спросил Кайдо, приблизившись к Кирихаре настолько, что притёрся плечом. Акая не возражал, хотя всего час назад шарахался от вынужденного напарника, как чёрт от ладана.
Они уже привыкли к сумраку и лесным звукам, перестав паниковать из-за каждого шороха. Но в том-то и дело, что в чаще слышались неприятный скрип и стрёкот, никак не вписывавшиеся в природную гармонию.
Кирихара весь сжался, отчаянно мечтая сделаться хомячкового размера и юркнуть Кайдо в карман.
Звук нарастал, приближаясь. Судя по мелко подрагивающим губам и шальному взгляду — «Змей» из Сейгаку сам мечтал куда-нибудь спрятаться.
— Я в одном фильме видел, ну, то есть слышал, что проклятые мёртвые дети такие звуки издают. Когда перемещаются. — Кирихара нервно усмехнулся. — Это же выдумки? Их не может быть на самом деле, да?!
— Не может, — незамедлительно согласился Кайдо и трясущейся рукой указал куда-то в сторону. Меж чёрных стволов мелькнул силуэт в белых одеждах. Вокруг него вились призрачные огоньки, выхватывая из окружающего мрака то спутанные чёрные волосы, то бледную изъязвленную руку с длиннющими ногтями-когтями, то полощущую на ветру ткань в пятнах засохшей крови.
Кирихара тоненько, протяжно заскулил, мёртвой хваткой вцепившись в товарища по несчастью.
К зловещему треску добавился вкрадчивый нечеловеческий шёпот. Разобрать слова не удавалось, но угрожающие интонации пробирали до печёнки.
Возможно, как раз за печёнкой призрак и охотился.
Кирихаре и Кайдо делиться своими органами оказалось жалко, поэтому они развернулись и, не разбирая дороги, ломанулись в противоположную от призрака сторону.
Через сотню метров кривым зигзагом через бурелом парни на полном ходу проскочили прогалину, на которой Юкимура любовался огрызком луны, сидя на стволе поваленного дерева.
Капитан команды Риккай вздрогнул и обернулся. Перекошенное от ужаса лицо Кирихары, промелькнувшее среди кустов, уничтожило всю романтику момента.
«Они же среди тех, кто должен искать храм?... Интересно, кто их так напугал?» — Юкимура позволил себе помечтать о том, что за парнями гонится, например, Санада. Можно было бы отвлечь его и уговорить полюбоваться луной вместе. Юкимура встал и легко ввинтился в ближайшие заросли, бесследно растворившись в темноте.
— Проклятье, я опять зацепился! Этот костюм не предполагает адовых скачек сквозь бурелом! — возмутился один из преследователей.
— Подожди-подожди, не дёргайся. Сейчас высвобожу.
Юкимура узнал голоса и прижал ладонь ко рту, чтобы не расхохотаться:
«Ну, конечно же! Я мог бы догадаться. Что там котёнок из Сейгаку на распределении пищал про судьбу? Ох, бедные они, бедные...»
— Быстрее, а то мы их потеряем.
— О, едва ли. Несутся, как стадо носорогов — половину леса уже переломали. Треск за милю слышно, а поломанные ветки ещё и видно.
— Как ни ломай, а я всё равно за них цепляюсь. Гадство!



***

Благодаря знакомым лицам Юкимура немного встряхнулся, но вскоре чёрная меланхолия накатила снова. Отношения с Санадой в последнее время совсем разладились. Нет, как капитан и вице-капитан теннисной команды они понимали друг друга с полуслова – об этом не стоило беспокоиться, а вот вне корта… Санада был слишком уж прямолинеен, саморазрушительно даже – к счастью, его противники всегда ломались быстрее, чем он достигал своего предела. А Юкимура считал, что нормальные герои всегда идут в обход. Это попросту эффективнее. Он уважал методы вице-капитана, команда только на нём и держалась, пока капитан пропадал в больнице. И Санада в свою очередь уважал путь Юкимуры – как минимум, равных ему на этом пути не существовало. Юкимура выигрывал все свои матчи. Иногда так, что запуганный противник покидал большой теннис навсегда, ведь пока на корт выходит нынешний капитан команды Риккай – другим там просто нечего ловить.
Даже злополучный проигрыш Эчизену и, как следствие, проигранный национальный чемпионат не смогли вытравить из массового сознания простую истину: Риккай – сила космическая.
Но вот больница… Этот этап своей жизни Юкимура сперва не мог вспоминать без невольной дрожи, а потом просто не любил. И в то же время мысли раз за разом возвращались к холодной стерильности больничных стен. Санада навещал его чаще других, очень-очень часто. И невольно стал свидетелем многих истерик. Юкимура тогда совсем не мог сдерживаться, да и не очень-то старался. Весь его мир болезненно крошился, грядущая инвалидность пугала до полной потери человеческого облика.
Как он это всё пережил? Не в последнюю очередь благодаря Санаде, который верил в него так, как не верили ни врачи, ни даже родители. Вот только потом, когда опасность миновала, Юкимура почувствовал, что отношение Санады к нему неуловимо поменялось. И продолжало меняться до сих пор. Юкимура словно сделался для него чем-то хрупким, хрустальным, вазой стоимостью в миллион.
«Можно подумать, я нежная леди, ну что за дела?!!» – меньше всего Юкимура хотел, чтобы Санада начал воспринимать его как… женщину? Слабый пол?!
Неожиданный матч на выбывание в лагере пришёлся очень кстати. Они давно не выходили на корт друг против друга. Прекрасный способ выяснить отношения, не так ли?
Юкимура приятно удивился, что Санада не стал его щадить – показал всё, что мог и даже немного сверху. Сам он тоже не миндальничал. Даже наоборот, он давно не демонстрировал в матче столько расчётливой жестокости – не было необходимости. Но с Санадой в полсилы не поиграешь, и Юкимура готов был его убить, лишь бы выиграть. Лишь бы показать, что больница, страх, истерики – ничего не изменили.
Юкимура – это сила космическая.

***

От зажимавшей рот ладони пахло апельсинами. Эчизен даже испугаться как следует не успел, сразу опознав в напавшем своего брата. И покорно позволил утащить себя в заросли.
Кикумару, который зачем-то рыскал по кустам, едва не провалил всю идею с похищением, но Рёга оказался проворнее.
— Раз плюнуть.
— Вот и замечательно. А теперь верни мальчика на планету, — при звуках этого голоса температура окружающей среды, казалось, понизилась на пару градусов.
— Зачем? — деланно удивился Рёга.
— Не зачем, а почему. Потому что он в состоянии стоять самостоятельно.
— Или он в обмороке? — встрял другой голос с характерной грубоватой хрипотцой.
«Ну и компания!» — обалдел Рёма, но виду не подал.
— От такой гонки по кустам кто угодно бы откинулся. Может, пацана укачало? — со смешком предположил третий.
— Эй, ты живой? Пури-пури!
Рёма, всё это время прятавший лицо на груди старшего брата — чтобы ветками по глазам не хлестало — неприязненно передёрнул плечами. Рёга понятливо избавился от живой ноши: за попытки таскания Рёмы на руках он уже однажды получил ногой известно куда. Повторений не хотелось.
Эчизен оглядел собравшихся и ничего не спросил. Всё так же молча выдернул из чехла за спиной свою ракетку и посмотрел уже с нескрываемым вызовом.
И с Они, и с Токугавой у Рёмы были свои счёты, а раз уж они всё равно от нечего делать по лесу гуляют, то почему бы не сыграть матч? И неважно, что корта нет, земля неровная и препятствий полно — если лагерь-на-скале его чему и научил, так это не привередничать.
— Объясняю и показываю один раз, — ворчливо заметил Они и кинул Рёме под ноги увесистую сумку. Точно такая же имелась у каждого из присутствующих. Основной объём сумки занимали теннисные мячи, а вот о предназначении остальных предметов оставалось догадываться.
И догадаться Эчизен не смог — он понятия не имел о том, каким пакостям можно научиться за годы, разделяющие его и старших товарищей.
— Одеваешь очки, выслеживаешь «жертву». У них светящиеся браслеты, но в принципе, можешь палить во всё, что движется, — Они неприятно ухмыльнулся. — Рукой в перчатке берёшь мяч, поджигаешь и подаёшь. На подачу в очках не смотришь, а то заслепнешь. Мячи заранее обработаны особой дрянью – получается что-то вроде бенгальского огня. Обжигать не обжигает, но смотрится феерично.
Они поджёг мяч и подбросил в воздух. Сноп искр разбился о ракетку, и маленький сгусток колючего пламени унёсся в чащу. Сперва Рёма подумал, что подача была вхолостую, но мгновение спустя лесные шорохи прорезал чей-то дикий крик.
— Не смог отбить. Вот тетеря! — возмутился Они, вглядываясь в темноту.
— Пламя практически безвредно, но в лицо всё равно лучше не метить, — предупредил Эчизена Токугава.
— Вы с самого начала собирались перетащить меня в свою команду? — уточнил Рёма, которому идея горящих мячей нравилась всё больше и больше.
— Ну да. А ты против?
— Нет, — Рёма прикинул перспективы: теннис, даже такой безумный, куда лучше бессмысленного блуждания по кустам в поисках храма и волков. — Но я-то всё равно остаюсь при браслете?
— В том-то и смысл, —сладенько улыбнулся Ирие, и у Эчизена аж скулы свело от желания вмазать мячом по этой «доброжелательной морде».
— Хорошо. Не жалуйтесь потом, — Рёма подхватил свою сумку и пошёл прочь. Наконец-то затея с проверкой храбрости обрела для него какой-то смысл и стала похожа на тренировку.
«Наверняка Шинджи с ребятами не успели далеко уйти. А к тому времени, как их достану — можно будет и о Токугаве подумать. Они же сказал, что охотиться можно на любого. Так на самих охотников интереснее!»
Эчизен залёг в подлесок, чтобы лишний раз не отсвечивать и подтянул ремешки прибора ночного видения — штуковина не была рассчитана на детскую голову, и ему пришлось повозиться, настраивая её под себя.
«А наши тренеры не мелочатся. Почти как Атобэ... Кстати, он ведь тоже где-то рядом блуждает!» — Эчизен преисполнился охотничьего азарта.

***

Кикумару спасла привычка бездумно крутить ракетку, занимая руки. Когда в лицо внезапно прилетело нечто опасное — он инстинктивно заслонился ракеткой и отбил.
Струны высекли сноп искр, окативший всех троих. Ойши ахнул и зажмурился, а Шинджи даже успел прикрыть голову руками. Естественно, рассмотреть атаку им не удалось.
— Что это было?!
— Мяч. Подожжённый мяч! — Кикумару озадаченно пощупал струны ракетки. — Не оплавились...
— Слава богу! Значит, огонь безвредный. А то я за лес испугался! — Ойши расчехлил ракетку. Теперь о волках и прочих кабанах не думалось: не успели убраться у теннисистов с дороги — сами виноваты.
«А никто и не говорил, что испытание храбрости не включает в себя матчей на выживание».
Кикумару слепо таращился в темноту. Потом закрыл глаза и поморгал — не помогло.
— Ни черта не вижу. Специально, наверное, целились так, чтобы ослепить.
— Ох! — у Ойши сердце кровью облилось: как он мог тревожиться о чём-либо, кроме того, что напарник пострадал!
— А теперь белые круги перед глазами. Вроде ничего... скоро зрение восстановиться, — поспешил заверить его Кикумару.
— Нам тоже стоит разжиться такими снарядами, — Шинджи отбил ещё один пылающий мяч. — Ведь согласитесь, это просто несправедливо, что у наших соперников они есть, а мы можем только защищаться.
— А ещё они красиво горят! Круче фейерверка, правда, Ойши? Только если вблизи не смотреть...
— Да. Пожалуй, да, — Ойши заставил новый мяч описать высокую дугу над деревьями. Кикумару прищурился, напрягая зрение, и едва не пропустил следующую атаку.
Отбил, немыслимо извернувшись, заодно уклоняясь от искр.
— Но где нам найти такие мячи?
— Может, в храме припрятаны? — предположил Шинджи. — А если нет, то ничего не остаётся, кроме как отнять амуницию у атакующих.
— Я против силовых методов! — возмутился Ойши. — Для начала поищем храм.
— Мы этим с вечера заняты.
— А теперь стоит подумать и об укрытии!
— Бежим, бежим скорее!
— Осторожно, Эйджи, я тебя умоляю! — яркие прочерки стремительно пролетающих мячей, казалось, были повсюду.
— Словно кометы! — восхитился Кикумару. — Круто же! Хочу такие! ХОЧУ-ХОЧУ-ХОЧУУУУУУ!!!
— Как ты его выдерживаешь? — негромко поинтересовался Шинджи, и Ойши только по продолжительному молчанию понял, что вопрос не был риторическим и от него действительно ждут ответа. Честного и откровенного. Впрочем, врать Ойши всё равно не умел.
— Это совсем несложно. Эйджи – прекрасный человек.
На лице Шинджи отобразился глубочайший скепсис.
— Спроси, при случае, у своего напарника. Уверен, Камио сможет тебе ответить гораздо лучше, чем я.
— Да уж, Камио просто образец терпимости и светочь толерантности, — пробормотал Шинджи, не уловив намёка. Сам Ойши задался целью при случае выяснить: как Камио удаётся выдерживать бесконечный монолог и каверзные ремарки напарника.

***

Вскоре палка вся покрылась налипшей паутиной, и Ягю вышагивал по лесу, словно с комом сладкой ваты по парку аттракционов:
«Можно подумать, я собрался генеральную уборку в чаще делать», – ни резиновых, ни натуральных пауков до сих пор не попалось, и он слегка расслабился.
А зря. Внезапно Ягю почувствовал, как ему словно бы кто-то дохнул в шею. Вскрикнув от неожиданности, он слепо шарахнулся в сторону и предсказуемо встрял в паутину. На нос ему тут же шмякнулось что-то маленькое и торопливо пошуровало лапками по щеке. Нечто покрупнее ощутимо копошилось в волосах и, наконец, здоровенный – ПРОСТО ОГРОМНЫЙ – паук повис прямо перед глазами.
Ягю выронил фонарик, панически отмахнулся палкой и из олицетворения хладнокровия превратился в вихрь движений, одновременно сбрасывая с себя пауков и выдираясь из паутины.
Но стоило ему очутиться на свободном участке и чуть успокоиться, как дуновение в шею повторилось. Ягю стремительно обернулся, но никого не увидел. Зато ощутил на коже легчайшее прикосновение призрачных пальцев. Теннисиста до печёнки пробрала леденящая жуть. Он бросился бежать, почти сразу снова влетев в проклятую паутину.
– Нио! – вскрикнул Ягю, отчаянно выдираясь на свободу. Будь с ним напарник – противостоять этому ужасу было бы легче. Стоило вспомнить бесноватого блондина, и испуг разбавила нотка здоровой злости: раньше Ягю как-то справлялся со всеми передрягами и в одиночку.
В самых тёмных участках паутины начали загораться крошечные огоньки, причём, всегда по восемь.
«Паучьи глаза? Значит они тут и правда размером с кошку?! Черти и дьяволы!!! Помогите мне кто-нибудь!!!» – от отчаянья взмолился по другому адресу Ягю, выдергивая из сумки за спиной две ракетки: свою – и такую, какой обычно пользовался Нио. Имитируя друг друга на корте, напарники первым делом приучились к экипировке друг друга. С ракеткой Нио в руке стало чуть-чуть спокойнее, словно товарищ рядом. Ягю крепче стиснул потёртую рукоять. Замарать ракетки о пауков-мутантов не хотелось, да и случайно рассадить углепластик о дерево можно запросто, но отмахиваться от паутины ими проще, чем палкой. Да и привычнее.
Следующий отрезок ночного пути Ягю запомнился смутно. Пауки со светящимися глазами были повсюду, но под ракетку не полез ни один. Теннисист окружил себя шквалом тяжёлых замахов и продвигался так до тех пор, пока паутина не осталась далеко позади.
«После такого я мог бы стать основателем нового стиля теннисного кунг-фу», – невесело пошутил усталый спортсмен. До встречи с пауками он старался придерживаться одного направления, но, пометавшись вслепую, безнадёжно заблудился.
Какое-то время Ягю шёл наугад, а потом просто уселся на землю, привалившись к шершавому стволу клёна. В этой части леса уже не слышалось ничьих криков, да и росчерки странного огня пропали из виду.
«Передохну немного и пойду, – решил он, дрожащими пальцами машинально очищая ракетку от паутины. – Видел бы меня сейчас Нио – вот бы посмеялся!»
Вырвавшись из паучьей ловушки, Ягю почесал в чащу широкой рысью с такой скоростью, что Нио его едва не потерял. К участку, за который был ответственен трикстер, приближались другие теннисисты, но тот решил на них наплевать – пусть развлекаются самостоятельно. Тем более, что пауки все выпущены, а светодиоды включены.
Ягю он нашёл нескоро, едва об него не споткнувшись – неловко перекособочившись тот или спал, или вырубился прямо там, где сидел.
Перепачканный, всклокоченный, весь в обрывках паутины, Ягю прижимал к груди кое-как очищенную ракетку напарника. А его собственная в плачевном состоянии валялась рядом с сумкой.
Нио так растрогался, что едва слезу не пустил. Всё-таки не зря он мудохался с этой паутиной, пауков по всем окрестностям собирал, Ягю чуть ли не до обморока довёл… Но как бы он ещё откровенного проявления чувств от «Джентльмена» добился?!
Нио забрал ракетку Ягю, а ему в сумку сунул свою такую же. Но чистую.
Из паучьей ловушки аж досюда долетала виртуозная ругань на немецком.
«О-о-о! Вас-то мне и нужно!» – риккайский трикстер бегом вернулся на пост и аккуратно сманил у Атобэ Кабаджи. Одним ударом и противника ослабить, и себе жизнь облегчить – ну разве не прелесть?

***

— Кажется, оторвались.... вшшш-ш-ш-ш... — Кайдо тяжело дышал, изредка срываясь на характерное «змеиное» шипение. Внутренние часы подсказывали, что скоро рассвет. А ноги сообщали о том, что, спасаясь от призраков, – они пробежали километров двадцать. Но лес всё никак не кончался.
Кайдо устал скорее от напряжения психики, чем от физической нагрузки. Так-то ещё бегать и бегать. Давали свои плоды низкобюджетные тренировки имени Рюзаки и пребывание в лагере-на-скале: оказывается, он привык носится с горки на горку, петлять меж деревьев, уклоняясь от колючих ветвей и стараясь не наступить на местную живность — лягушек давить противно, а ёжиков — ещё и жалко.
Кирихаре ночная гонка далась куда хуже. Казалось, на нём живого места не осталось от царапин и порезов. В добавок к этому за шиворот свалился жук, которого они совместными усилиями еле вытряхнули — Акая извивался и орал, как резанный. Кайдо с трудом подавил соблазн треснуть его как следует:
«Как можно бояться какого-то жука, когда за нами охотятся призраки?!»
Ещё Кирихара сбил все ноги о выступающие из земли корни, а в довершение бед — потянул лодыжку.
«А всего-то загнали «демона» в лес, да вынудили хорошенько побегать...» — последний километр Кайдо буквально тащил товарища по несчастью на себе. И мысленно недоумевал: почему жизнь поворачивается так, что на нём всегда какие-то ублюдки катаются — сперва Момоширо, теперь вот Кирихара...
А если бы Каору узнал, что всё это время они носились кругами — совсем перепсиховал бы.
— Эй, взбодрись! Не смей дрыхнуть, пока я тебя тащу!!! — возмутился Кайдо, внезапно осознавший, что Кирихара уже довольно давно перестал огрызаться, проклинать лес и напарника, а вместо этого сладко сопит ему в шею.
— А? Чё?! Мы уже дома?
— Мы нашли храм, ты, олень! – Каору сгрузил ношу на траву.
— Сам ты олень! — Акая демонстративно отошёл в сторону, стараясь не нагружать больную ногу. — Нам обязательно туда идти? Не очень-то гостеприимное местечко.
— Вшшш-ш-ш-ш!
Концентрация потусторонней жути вблизи храма достигала своего апогея. Ощущение опасности сделалось почти осязаемым.
У Кайдо ноги стали ватными, но он заставил себя идти к святилищу. Они с Кирихарой преодолели все трудности пути — не уходить же ни с чем, когда цель близка.
«Позор. Позор мне! Что бы сказал Инуи, увидев меня таким?» — Каору отчетливо представил, как тот принялся бы строчить в своей тетрадке, добавляя к уже имеющейся информации степень нервозности товарища. Нахлынувшее смущение немного оттеснило страх, но порадоваться этому Кайдо не успел. Из храмового колодца вдруг вылез давешний призрак и быстро пополз им навстречу.
Кирихара взвизгнул и кинулся прочь. Каору заметил, что призрак нацелился на улепётывающего напарника и драпанул в противоположную сторону.
Но едва деревья отгородили его от храма — Кайдо остановили чьи-то руки. В окровавленных бинтах!

***

– Ой, смотри-ка, Ойши, там на дереве сова!
– Это не сова, а Мукахи Гакуто.
– Надо же! А глазищи совсем как у совы.
– Кто его, бедненького, так напугал?
– Кис-кис-кис! Спускайся к нам! Мы тебя не обидим.
– У нас есть шоколадки!
Мукахи одеревенело покачал головой, не двигаясь с места. До земли было очень, трагически далеко. И темнота усиливала впечатление. А ещё в этой темноте помимо доброхотов из Сейгаку, таились разные твари. С ракетками. И Ошитари. Которому очень не понравилось, когда его попытались напугать и обстрелять огненными мячами.
– Может, ну его, пусть сидит? – предложил Эйджи.
– В роли совы он вполне неплох, – согласился Шинджи.
– Полезу сниму его! – немедленно решил Эйджи наперекор «бубнилке» из Фудомине. Отдал сумку напарнику и стал примериваться, как бы ловчее взобраться.
– Только будь осторожен, умоляю!
– Да ладно, не укусит же он меня. Всё-таки не бешеный.
– Чрезвычайно спорное утверждение, – возразил Шинджи. – Человека, взобравшегося ночью на дерево метров эдак на семь в высоту и отказывающегося спускаться даже к друзьям-спасателям с шоколадками, образцом адекватности никак не назовёшь. На твоём месте, помимо того, чтобы испытывать ветки на прочность, я бы дополнительно присмотрелся: нет ли у него пены возле рта. Кстати, Ойши, а если они оба сорвутся – ты кого станешь ловить? Это я не в морально-этическом смысле интересуюсь. Просто мне кажется, что Мукахи меньше весит и, следовательно, подхватывая его, ниже вероятность и самому схлопотать травму. То есть ты не возражаешь, если я его поймаю? Хотя вообще-то я предпочёл бы не рисковать собой из-за потенциально бешеной совы… Но мы же тут все высокодуховные, с развитой моралью и нравственностью спортсмены… К тому же Тачибана-сан наверняка потом поинтересуется тем, как прошла наша ночёвка в лесу, и я, конечно, не смогу смотреть ему в глаза, если позволю кому-то с причёской, почти как у его сестрёнки, сломать спину о пенёк. Ещё хуже, если Мукахи и падает в стиле «Moon Salute», ведь тогда он расшибёт голову. Да и поймать его будет непросто…
– Не нужно никого ловить! Они уже спустились! – отмахнулся Ойши, с трудом подавив волнение. Мукахи стучал зубами, практически заглушая бормотание Шинджи, который принялся теоретизировать на предмет оказания первой помощи бешеной сове.
Золотая пара немедленно окружила теннисиста из Хётей теплом и заботой, одолжив свои куртки и снабдив шоколадкой.
Мукахи остервенело вгрызся в сладкое, отвлекаясь лишь на то, чтобы высморкаться. Два шоколадных батончика спустя он обрёл дар речи и первым, что сказал, было:
– Да чтоб тот мокрый пудель, который это придумал, сука, сыром срал!
– О, вот теперь я тебя узнаю. А то уж было начал волноваться за твою психику, – ободрил Эйджи.
– Не надо его поощрять! А ты, Мукахи, не ругайся. Это некрасиво.
– Да пофиг! Вы в храме уже были?
– Нет, мы его ещё не нашли. Сильно отклонились от первоначального маршрута, пока искали Эчизена. А потом обходили волков.
– Эчизена, кстати, тоже не нашли, – встрял Шинджи и сразу принялся многословно рассуждать о том, почему Золотых не возьмут в спасатели. Даже в будущем. Даже несмотря на то, что они успешно теннисистов с деревьев снимают и шоколадом откармливают.
– До храма вам осталось топать всего-то метров двести. Во-о-он в ту сторону. Я там уже побывал. Отметился и на этом моя миссия, в принципе, завершена.
«Пугатель из меня аховый. Сам от страха чуть кони не двинул», – подумал Мукахи, но вслух этого, естественно, не сказал.
– Оружие хотите?
– Огненные мячи?
– У тебя есть?!
Мукахи отдал ребятам полупустой рюкзак и объяснил, что к чему.
– Спасибо, что не бросили меня на этом грёбаном дереве. Поэтому мячи и отдаю. Не люблю быть обязанным.
«Ногу судорогой пробило, и я боялся лишний раз пошевелится, чтобы не ебнуться с верхотуры. Хорошо хоть Кикумару догадался за мной слазить. И ведь никому ничего не сказал, даже напарнику. Типа благородный… Мудачина! Кажется, я всё-таки буду ему должен…»
– Йо-хо-хо! Ойши, мы теперь можем устроить крутанский фейерверк! И драться ни с кем не пришлось.
– Не представляешь, Эйджи, как меня это утешает, – Ойши улыбнулся и потрепал напарника по волосам. Кикумару едва не замурлыкал от удовольствия, беззастенчиво подставляясь под ласку. Двое других теннисистов немедленно почувствовали себя здесь лишними.
– Пойдёшь с нами, Мукахи?
– Ебанулись?! Конечно, нет! Лучше дайте ещё шоколадку! Ум-мффф… – Мукахи напихал угощения за щёки, на миг «превратившись» из совы в белочку. – У меня другие планы. А потом я в лагерь.
– Какие ещё другие планы, если ты нам всё оружие отдал? – маскируя тревогу возмущением, поинтересовался Эйджи.
– С даунами секретами не делюсь, – высокомерно отрубил Мукахи, выпутался из чужих курток и ушёл, на ходу дожёвывая шоколад.
– Вот же лучезарная поганка! Чуть не сдох, но через три минуты уже хамит! – восхитился Кикумару.
Ойши покачал головой:
– Если бы три минуты! Мы почти час с ним провозились. Хорошо, что храм близко, но нам стоит поспешить.
И они продолжили путь, под неодобрительное бормотание Шинджи с лейтмотивом: «счастливые часов не наблюдают».


***

Лесное приключение казалось Инуи забавным и предоставило много новой информации и идей «на подумать», но ровно до того момента, когда пришлось подхватить обеспамятевшего от страха Кайдо.
Едва Инуи перенёс товарища к храму — с другой стороны появился Янаги, крайне встревоженный и тоже нагруженный: Кирихара вырубился, не протащившись по лесу и ста метров. И, надо сказать, выглядел он гораздо хуже Кайдо.
Часть бинтов с костюма Инуи тут же перекочевали на лодыжку Кирихары, фиксируя ногу, чтобы не ухудшить ситуацию до того, как закончится испытание.
— Чувствую себя подонком, вроде тех, которые за школой курят и мелочь у детишек отбирают, — поделился своими переживаниями Янаги, выпутывая листики и веточки из непослушных кудрей Кирихары. — Как жаль, что аптечку с собой не взяли...
— И не говори. Странно, что нам её и не предложили. Для получения медицинской помощи необходимо вернуться в лагерь, — Инуи отреагировал только на фразу про аптечку. Насчёт острого чувства собственной ублюдочности сказать было нечего. Как утешить Ренджи, если и его самого совесть грызёт?
Кирихаре с Кайдо не понадобилось чужой помощи, чтобы потерять ориентацию в пространстве и начать носиться кругами. Инуи и Янаги вначале посмеялись, а потом начали потихоньку отжимать «жертв» к храму, иначе те пробегали бы до утра, хотя до цели уже было рукой подать.
В темноте не было видно в каком ребята состоянии. И только заметив, что Кайдо приходится поддерживать Кирихару, а потом и вовсе тащить на себе, Инуи и Янаги решили перейти к финальной стадии действа. Но и тогда они не особо встревожились.
— Заигрались мы, Ренджи.
— Ужасно стыдно... — Янаги теперь был бледен вовсе не из-за «призрачного» грима. — Ладно, давай выбираться отсюда. Если повезёт, успеем вернуть ребят в лагерь до того, как они очнутся.
И в этот момент их атаковали.
Если Янаги малодушно надеялся остаться неузнанным «героем» — безымянным призраком, который поглумился и скрылся — то судьба круто его обломала.
К храму вышел Юкимура, которому надоело заниматься самокопаниями при луне, и он решил присоединиться, наконец, к ночной охоте. Будучи никем не замеченным, капитан команды оглядел площадку и нахмурился. В последнее время Янаги начал его изрядно раздражать.
Чуткий, но сдержанный, такой неприметный на фоне Санады и Юкимуры – Янаги совершенно «сливался с местностью». Бледная тень в полной ярких индивидуальностей команде Риккай. Но ему единственному удалось найти подход к бесноватому Кирихаре, у которого индивидуальности хватало на двоих. И в то же самое время, что Санада и Юкимура мучительно отдалялись друг от друга – Янаги и Кирихара неотвратимо сближались. А в лагере Янаги ещё и восстановил былую дружбу с очкариком из Сейгаку. Юкимура, утративший за время болезни многие личные связи, не мог этому не позавидовать. Правда, не отдавая себе в этом отчёта.
Янаги со своим приятелем успели побывать в храме, отметиться, и теперь им оставалось лишь вернуть в лагерь Кирихару и Кайдо, пребывавших в отключке.
«Не уйдёте, паршивцы!» – решил Юкимура и атаковал компанию.

***

Ягю разбудил шум вокруг и запах палёного. Он находился совсем не там, где вырубился, лишь присев отдохнуть.
«Меня перенесли? Кто? Куда?! ЗАЧЕМ?!!» – Ягю привстал и огляделся. Неизвестный доброжелатель устроил его рядом со стволом поваленного дерева, припрятав таким образом от мечущихся по лесу спортсменов. Ягю оказался укрыт хётейской курткой огромного размера.
«Мм-м… Кабаджи, быть может?» – поверх куртки тлел и противно вонял шарик неизвестного происхождения. А под головой обнаружились сумка с ракетками и риккайская куртка для мягкости. Преисполнившись самых мрачных подозрений, Ягю настороженно осмотрел и даже обнюхал куртку. И вдруг на краткий миг прижал к лицу, полной грудью вдыхая знакомый аромат одеколона с трудом конкурирующего с запахом пота. Кое-кто опять не позаботился о своевременной стирке.
«Нио здесь. В лесу. И он единственный знает, что я ненавижу пауков. Ну конечно!» – Ягю затолкал обе куртки в сумку и решительно поднялся. Внутренние часы сигнализировали о том, что скоро рассвет. Между деревьями можно было разглядеть цель поисков – заброшенный храм, на площадке перед которым Янаги и Инуи отчаянно отбивались от горящих мячей.
В теле ныла и жаловалась каждая мышца, но Ягю заставил себя идти. Сперва в храм за чёртовым фонарём. Потом в бой.
За своих и против своих.
В Риккае это норма.

***

Атобэ выбрался из паучьей ловушки бледный от ярости и белёсый от налипшей паутины. Кто-то сработал тут с поистине королевским размахом, только очень уж издевательски. Проклятая паутина попала Атобэ даже в нос и, конечно, залепила рот – тогда-то и выяснилось, что волокно-имитация получено из сахара. Сладкая вата! Сладкий плен – метафора в лучших традициях любовных романов, но в практическом воплощении какой-то злоехидной выхухоли.
«Ну, попадись ты мне только!» – дрожа от бешенства (а не от страха!) думал «сладкий мальчик» Атобэ, кое-как счищая паутину. Комплект формы и причёску было уже не спасти. Но репутация! За неё следовало побороться.
В какой-то момент верный Кабаджи потерялся. Это беспокоило. Но не так сильно, как сладкие кроссовки и сладкие же носки.
«Ладно, только я знаю, что он сладкие – по виду ведь не скажешь. Их же не будет никто облизывать», – мысль отловить шутника и заставить вычистить форму языком забавляла Атобэ некоторое время и скрасила дорогу через лес. Пока он не обратил внимание, что местность понижается, а земля под ногами становится всё более вязкой.
«Неужели я забрёл в болото?» – Атобэ достал телефон и серьёзно задумался, не пора ли вызывать папин спецназ.
«Нет, сам справлюсь. Рассуждая логически: раз уж школьников выпустили в лес, то в нём нет ничего особо опасного. Ну, кроме самих школьников», – Атобэ подумал сперва об Акутсу, потом о Китэ, и направление собственных мыслей ему не понравилось.
В этот момент по руке ударил горящий мяч, и телефон улетел в темноту. Негромко плеснуло и трагично чавкнуло.
Вдалеке снова завыли волки.

***

ВТОРАЯ ПОЛОВИНА